— Я понял, — усмехнулся я, выдержав короткую паузу, догадываясь, наконец, куда она клонит. — Думаю, тебе не стоит волноваться по этому поводу. Это честные деньги, не криминал, не фарцовка… Я их по-честному заработал, а не украл или выклянчил у родителей. Можешь верить, можешь не верить, но это действительно так.

Лена ничего не ответила. Молча надела серёжки, критически осмотрела своё отражение в зеркале, а затем… Наградой мне стал поцелуй. Долгий и страстный. На большее у нас просто не было времени.

А серьги ей действительно шли. В них она выглядела ещё сногсшибательнее, ещё шикарнее, ещё загадочнее… Мечта, а не девушка.

Расстались мы через двадцать минут. Дошли вместе до «Культтоваров», возле которых Лена чмокнула меня в щеку, вытерла след от помады и, сказав, что уже наверняка опоздала, побежала в контору. Я же направился в сторону института.

Путь в общагу пролегал мимо дома, где жила Жанна. И чем ближе я к нему подходил, тем всё больше меня одолевали сомнения. Правильно ли я поступаю? Нет ли в моих действиях некоего… сволочизма что ли? Вот, ёлки-зелёные, даже не знаю, как следует называть то, что уже решил для себя и посчитал нормальным. В любом случае, свои ошибки надо обязательно исправлять. Даже если это и не совсем ошибки. Точнее, совсем не ошибки.

Насколько я помнил, на учёбу Жанна всегда ездила на электричке 8:06, и, значит, времени у меня было достаточно. Одно плохо — магазины на этот час ещё не открылись. И в том числе тот, который следовало посетить в первую очередь. Располагалось это предприятие советской торговли буквально в двух шагах от нужного мне здания. Обычные для начала восьмидесятых «овощи-фрукты» с небольшим цветочным отделом около входа.

Дожидаться восьми ноль-ноль и, соответственно, открытия магазина мне было не с руки — за шесть минут не то что купить, даже выбрать подходящий товар не смогу. А уж перехватить Жанну по дороге на станцию — тем более. Поэтому, приняв вид «лихой и придурковатый», я обошёл строение и несколько раз нажал на кнопку звонка служебного входа.

— Кого там в такую рань черти несут? — раздалось из-за двери через десяток секунд.

Зазвенели ключи, и в щели между косяком и дверью появилась помятая физиономия.

— Ну? Чего надоть?

Хмурый спросонья сторож взирал на меня с явным неудовольствием.

— Бать! Выручай, в натуре! Времени — ноль! Вопрос жизни и смерти, — затараторил я, хватаясь за дверную ручку как за соломинку.

— Спиртным не торгуем, — пробурчал предшественник будущих ЧОПовцев и потянул полотно на себя. Чтобы не дать ему захлопнуть «калитку», я быстро просунул ногу в дверной проем.

— Бать, да я не за водкой пришёл. Мне, понимаешь, кровь из носу, цветы нужны.

— На кой? — сторож с недоумением уставился на меня. Даже дверь перестал тянуть, удивившись столь странной просьбе.

— Надо, бать. Очень надо.

— Дык… это, — небритый «охранник» почесал в затылке и попробовал решить вопрос привычным для себя способом. — Я же не продавец. Вот откроется магазин, тоды и ой…

— Да ты пойми, не могу я так долго ждать, — я постарался придать голосу максимум проникновенности. — Если я сейчас цветы одной девушке не подарю, то всё. Только и останется, что утопиться в канале.

— Ну-у, — протянул сторож, закатывая глаза и демонстрируя тем самым недюжинную работу мысли.

— Если чего надо сверху, так то не проблема. Отдам сколько нужно, — выложил я еще один козырь. — Деньги не главное. Мне главное на встречу не опоздать.

— А! Ладноть! — махнул, наконец, рукой хранитель фруктов и овощей. — Ходь сюды. И дверку прикрой, чтоб фулюганы какие не забрались.

Дальше тамбура он меня не пустил. Наказал ждать, а сам убрёл вглубь магазина.

— Если можно, что-нибудь покрасивше и попахучей, — крикнул я в извилистый коридор, вспомнив, что даже не сообщил, какие конкретно цветы желаю приобрести.

Мой «благодетель» возвратился через минуту.

— На, держи, — протянул он мне алую розу с уже раскрытым бутоном. Запах от неё шёл изумительный — любые духи перешибёт без проблем. У Жанны даже мысли не должно появиться, что от кавалера пахнет совсем не цветами, а… скажем так — другой женщиной.

— А ещё парочки точно таких не найдётся?

— Больше не могу, — развёл руками дедок. — Одну ещё могут списать на усушку-утруску, а три — это уже воровство.

— Жаль, — я покачал головой и вытащил из кармана смятую трёшку.

— Не надоть, — отмахнулся охранник. — А то уже будет это, как его там, во, хищение! Так что даром бери.

— Спасибо! — поблагодарил я сторожа. — Ну, я пошёл?

— Иди, — кивнул тот и, заперев за мной дверь, тихо пробормотал. — Что за бабы нынче пошли? Свиданки в такую рань назначают…

Его последних слов я, конечно же, не расслышал. Поскольку спешил…

Жанна выбежала из подъезда без четверти восемь.

Я «догнал» её через десяток шагов.

— Привет!

— Ой! — вскрикнула она, оборачиваясь. — Это ты?

— Я. А это тебе.

— Какая колючая, — Жанна осторожно приняла из моих рук цветок. — А пахнет как здо́рово. Где взял?

— Украл, — усмехнулся я, приноравливаясь к её шагу.

— Молодец, — похвалила девушка. — А почему вчера не пришёл?

— Дык, я тебе весь вечер звонил. У вас дома никого не было.

— Мог бы и днём позвонить, — отозвалась спутница. — Я бы тогда никуда не уехала. Вчера у дяди Володи день рождения был, после обеда мы в Наро-Фоминск уехали.

— А вернулись когда?

— Точно не помню. Кажется, в половине первого…

Жанну я провожал до самой станции. Даже на платформу зашёл. А когда появился поезд, достал пакетик с кулоном и цепочкой и вложил его в руку девушки.

— Это подарок. Только прямо сейчас не смотри, потом посмотришь.

— А…

— Всё, твоя электричка. Пока. Встретимся на неделе.

Выслушивать от Жанны разные неудобные вопросы мне не хотелось. Она, насколько я её знал, вполне могла (переплюнув Лену) устроить настоящий допрос с пристрастием на тему «Откуда ты взял деньги на такое богатство?» Вот поэтому-то и пришлось срочно ретироваться, оставив все разговоры на потом. Тем более что обладание дорогими подарками может само по себе успокоить любую женщину. В том смысле, что рано или поздно она сама найдёт «логическое» объяснение собственным мыслям и перестанет терзать себя ненужными подозрениями…

— Итак, справки вы предоставили, я их прочёл, — генерал откинулся в кресле и внимательно посмотрел на сидящих перед ним Смирнова и Ходырева. — Теперь хотелось бы кое-что уточнить. Думаю, мы поступим как флотские. То есть, вначале выслушаем младшего по званию. Давай, Михаил, приступай. Докладывай, что думаешь по Свояку.

— По Свояку у меня, Пётр Сергеевич, одни непонятности, — прокашлявшись, сообщил Смирнов.

— В чем они проявляются?

— В том, что понять я его не могу. Вроде обычный советский пацан, а как сделает что-нибудь или скажет, так хоть стой, хоть падай.

— Это ты про стрельбу?

— Про неё. Упражнение с заложниками он выполнял так, словно это реальная ситуация, а никакая не тренировка. Да и сам факт такой успешной стрельбы вызывает кучу вопросов…

— А по поводу деда его точно всё выяснили, не ошиблись?

— Ошибка исключена. Дед его и, правда, был снайпером на войне. Кавалер двух орденов Славы. Но вот к Георгиевским крестам никакого отношения не имеет — родился он в девятьсот восьмом, так что ни в Первой мировой, ни в Гражданской участия не принимал. Участвовал только в финской и в Великой Отечественной.

— А перепутать Свояк не мог? У них ведь, у Славы и у Георгия, ленточки одинаковые.

— Ну-у, в принципе, мог, но вряд ли. Чтобы эти награды попутать, надо либо очень глубоко погрузиться в тему, до такой степени, чтобы в голове смешались типовые понятия, либо надо просто жить в определённой среде, рядом с обладателями обеих наград.